– Это он! – сказал Ча Су Бок.

– Есть контакт! – сообщил командир штурману. – Смотри в сторону Олимпии. Мы где-то на ее фоне.

– Я вас уже засек по радару, – ответил Плотников. – Ориентируйте «калошу» по ходу. Посчитаю вам курс и возвышение.

Найденов, плавно управляя двигателями ориентации, стабилизировал корпус «Фрегата» по линии движения. Теперь оставалось только ждать.

Через полчаса штурман снова вышел на связь:

– Курс сорок пять, возвышение тридцать. Рулите так. Поехали!

– Принято! – ответил Найденов и начал вводить данные в бортовой компьютер. – Самый малый вперед!

Марс под ногами резко повернулся и оказался над головой. Маршевый двигатель ухнул коротким импульсом. Отметка на экране радара стала ярче и начала медленно смещаться к центру.

– Относительная скорость десять метров в секунду, – сообщил Плотников через несколько минут. – Есть визуальный контакт! Приготовьтесь к торможению!

В иллюминаторе приближалось и медленно вырастало изображение космического корабля – суставчатый цилиндр с распростертыми полотнами солнечных батарей. В кормовой части ярко вспыхивала красная точка системы лазерного наведения.

– Скорость один метр в секунду! – сообщил Плотников.

– Вижу. Соответствует, – ответил Найденов.

Прямо на них надвигалась круглая впадина стыковочного узла.

– Скорость по нолям! – доложил командир. – Начинаем прижим.

Слабыми импульсами двигателей ориентации Найденов выровнял «калошу» и нежно приткнул ее к устройству стыковки.

– Есть контакт!

«Фрегат» мягко вздрогнул, словно автомобиль при резком торможении.

– С благополучным возвращением в родные джунгли! – воскликнул Плотников. – Глуши мотор, сливай тосол!

Найденов откинулся в кресле. Командир отдыхал. Швартовка потребовала от него большого нервного напряжения.

Ча Су Бок поднял «забрало» шлема и восхищенно посмотрел на летчика.

– В который раз говорю, Влад – мы не зря взяли тебя с собой!

– Это тебе не пешим по танковому! – пошутил Найденов.

– Жалко, что танки не летают, – ответил Саша. – Я бы показал тебе слалом на виражах!

– Рожденный ползать летать не может…

Танкист не обиделся. Это была обычная дружеская пикировка.

Со стороны жилого отсека послышались глухие удары.

– Люк не могу открыть, – услышали космонавты голос Плотникова по внутренней связи. – Кулачки отошли, но он присосался намертво.

– Надо чем-то долбануть, – посоветовал Влад. – С нашей стороны.

– Жаль, кувалда осталась в танке, – посетовал Саша.

– Придется использовать научный груз, – сказал Найденов и кивнул в сторону контейнера с образцами. – Там двести кило свободной массы.

– Николай, держись подальше от двери. Идем на таран!

Саша и Влад подняли металлический контейнер.

– На счет три, – сказал Найденов.

– Раз, два, три!

С разгона они влепили контейнер в круглую дверь стыковочного узла. Выпуклая крышка глухо ухнула и провалилась внутрь.

– Мы спасены! – воскликнул Саша, обнимая штурмана.

– Однако, одичали вы, марсиане! – сказал Плотников и ущипнул танкиста за двухнедельную бороду. – Не было времени побриться?

– Если бы… обыскали всю «калошу», а чем побриться – не нашли.

– Чур, я первый иду в баню, – сказал Ча Су Бок.

– Потерпишь. Сначала нужно закончить швартовые формальности.

Плотников уплыл к компьютеру связи, чтобы доложить на Землю последние новости с орбиты. Саша и Влад начали перегружать контейнеры с образцами марсианского грунта. Шесть обтекаемых контейнеров поместили в герметичные чехлы и уложили в тесный отсек спускаемого модуля. Там будет создана марсианская атмосфера и термодатчики обеспечат среднюю температуру – минус 20 градусов.

Потом Найденов переместился в кресло пилота и начал поэтапно отключать системы «Фрегата» Одна за другой гасли индикаторные лампочки на панели управления, падали к нулю стрелки многочисленных приборов. Перестал шуршать вентилятор «калоши» и погас монитор бортового компьютера. Найденов выдернул из него блок памяти и толкнул его в сторону штурмана. На жестком диске хранилась вся информация, связанная с жизнедеятельностью «Фрегата».

– Рубим концы? – спросил командира Ча Су Бок и положил руку на главный выключатель.

– Руби!

Саша повернул выключатель и погасли все лампы. Найденов и Ча выплыли в жилой отсек и задраили круглый люк стыковочного узла. В «калошу» они больше не вернутся. «Фрегат» будет отстыкован и на долгие годы станет искусственным спутником Марса.

Русский кореец Ча сидел в паровой бане и от удовольствия щурил свои азиатские глаза:

– Ой, ребята! Ай, как хорошо!

Внутри бани автоматические форсунки обдавали тело нежными струйками горячего пара.

– Клиент созрел? – шутя спросил его Найденов.

– Их бин фантэстиш! – ответил Саша на каком-то языке. – Теперь каждый год буду мыться!

Найденов уже прошел эту процедуру и машинкой шлифовал подбородок, сбривая остатки бороды.

– Шевелитесь, аборигены, обед на столе, – торопил их Плотников.

– Насыпь мне двойную пайку, – попросил Саша. – И фронтовые сто граммов!

– Не без этого, – ответил Плотников и поднес к носу Ча квадратный штоф с пятизвездочной этикеткой.

– Да не оскудеет рука дающего!

Найденов аккуратно уложил бритвенные принадлежности в пластиковый футляр и спросил:

– Откуда дровишки?

– Из лесу, вестимо, – лукаво ответил Плотников. – Вернее, со спутника Марса. А он называется Фобос, что в переводе с древнегреческого означает – Страх. А, если уж честно и откровенно, Фобос – это кабак в «Аэлите». А там, если кто не знает, барменом чалится мой друг Саткилава. У меня много лучших друзей и Гарик Саткилава – один из них. Перед вылетом Гарик презентовал мне бутылку лучшего грузинского коньяка с пожеланием распить ее на орбите Марса.

Штурман провел в одиночестве две недели и теперь радовался возможности поговорить.

– Хотелось бы знать, каким путем контрабанда миновала таможню? – спросил Владислав.

– Назовем это телепортацией, – не раскрыл свою тайну Плотников.

На следующий день «Фрегат» с потухшими иллюминаторами отделился от станции и уплыл в неизвестность. На его антенне печально вспыхивала одинокая лампочка. Потом и она исчезла среди равнодушных звезд. Космический поезд «Россия» включил маршевые двигатели, покинул орбиту Марса и устремился к далекой Земле.